В Российской Федерации с 2017 года реализуется нацпроект «Цифровая экономика», в рамках которого предусмотрена ни много ни мало «цифровая трансформация» страны. Бюджет данного проекта 1,7 трлн рублей (чуть меньше 1/10 от всех бюджета РФ). Анализ законов и подзаконных актов, принимаемых в соответствии с этим проектом, показывает, что ключевым элементом ЦЭ является личная информация граждан, их персональные данные, которые обобществляются в государственных информационных системах и, по факту, уже никак не зависят от своего владельца. Причем объем собираемой информации постоянно увеличивается, а вместе с ним увеличиваются и возможности всевозможных злоупотреблений и даже манипуляций поведением людей.
Именно поэтому уместнее говорить не о цифровой экономике, а о цифровой трансформации страны.
Мозговым центом данного проекта является не Правительство, не Дума и даже не Администрация Президента, а НИУ Сколково, АНО Цифровая экономика, АСИ, НТИ, ЦБ, Сбербанк (в т.ч. в лице его Корпоративного университета) и др., действующие как исполнители международных соглашений РФ в этой сфере. Именно эти «фабрики мысли» в тесной кооперации со структурами США (в частности, компанией Cisco и др. резидентами Силиконовой долины) разрабатывают законопроекты и подзаконные акты, которые практически без обсуждений принимаются Думой и подписываются Президентом. Например, на недавнем заседании цифрового совета в рамках Госсовета губернатор Московской области Андрей Воробьев вместе с министром связи Максутом Шадаевым объявил новый целевой норматив — 3 часа в год на общение человека с государством, но не смогли пояснить, почему именно столько и зачем, скажем, лишать человека возможности лично (а не через интернет) записать ребенка в школу.
Анализ нормотворчества названных выше граждан, среди которых зачастую попадаются люди с измененным сознанием (без гуманитарной составляющей), показывает, что т.н. «цифровая экономика» имеет очень опосредованное отношение к экономике и скорее может быть классифицирована как идеология или даже новый вид религии (датаизм), рассматривающей человека, государство и их взаимоотношения совсем не так, как мы привыкли. ЦЭ не интересует живая человеческая личность, для нее человек — это лишь набор данных, некий профайл, который можно менять и переписывать в зависимости от необходимости. Также и государство в этой новой реальности — не более чем цифровая платформа, которая оказывает тот или иной набор сервисов. В основе идеологии ЦЭ — экономические принципы эффективности и минимальной себестоимости (никакого патриотизма, веры, культуры, добра и зла, права и др.). Такой подход по определению не предполагает никаких границ: ни личных — отсюда возможность абсолютно свободно торговать ПД, отменяя тайну частной жизни; ни даже государственных — по мысли «цифровых евангелистов» человек со временем сможет выбрать себе (своему цифровому аватару) комфортную «экосистему» (например, гражданство Португалии).
В чем же состоит суть цифровой трансформации? Выделим три блока:
1. Идентификация (по сути, наречение нового имени человека , под которым его будет распознавать цифровая платформа).
2. Большие данные и их оборот (всевозможные БД и реестры, а также механизмы ограничения альтернативных способов взаимодействия (наличных денег, бумажных документов)).
3. Искусственный интеллект (внешний контроль и влияние на поведение человека).
Основным идентификатором гражданина в РФ сейчас является СНИЛС. 48-ФЗ от 1 апреля 2019 закрепил его роль как основного идентификатора, хотя надо понимать, что существует множество других идентификаторов — ИНН, Карта Петербуржца и др. — с разным набором функций, в том числе и с платежными приложениями. Отличие универсального идентификатора в том, что он открывает доступ к наиболее чувствительным персональным данным (в перспективе — ко всем), а его отсутствие приведет к выпадению человека из жизни: он не вправе получить пенсию и социальную поддержку и др. К нам, в родительские и патриотические организации, поступает значительное количество жалоб со всей страны о том, что руководители вузов, работодатели, банки, поликлиники, органы местного самоуправления отказывают в обслуживании гражданам, не имеющим СНИЛСа, — хотя официально власти говорят, что СНИЛС нужен исключительно для целей пенсионного учета. Между тем, значительное количество россиян отказывается принимать СНИЛС и сдавать биометрические данные по религиозным соображениям. Церковь последовательно выступает за закрепление в законодательных актах Российской Федерации позиций учета прав верующих на отказ от цифровых средств идентификации и снижения рисков дискриминации по признаку отказа от их применения.
Среди прочих идентификаторов выделим биометрические слепки голоса и лица, сдача которых, согласно 482-ФЗ (закон о биометрической идентификации граждан пролоббирован ЦБ в 2018 году, на его основании Ростелекомом и банками создается ЕБС и ЕСИА), пока добровольна и распространяется только на банковские услуги. Однако есть тенденция к расширению сфер использования биометрии. Например, сейчас Дума собирается узаконить московскую тотальную слежку (порядка 200 тысяч камер с распознаванием лиц) под предлогом коронавируса, также Дума готовится рассмотреть законопроект о добровольно-принудительной сдаче биометрии в МФЦ. У нас уже есть практика навязывания биометрии, в частности, в армии и в военных вузах: можно вспомнить хотя бы дело пятикурсника Академии им. Можайского Максима Аверьянова, который отказался сдавать биометрию по религиозным соображениям и был отчислен под надуманным предлогом.
Паспорт ФЦП «Регулирование Цифровой экономики» предусматривает использование биометрической идентификации при оказании госуслуг.
В перспективе могут появиться и иные универсальные идентификаторы, вплоть до чипов, — об этом уже открыто говорят СМИ.
Второй важный блок цифровой трансформации — оборот больших данных. На сегодняшний день этот вопрос очень слабо отрегулирован государством, правда, в Конституцию внесли поправку о том, что регулирование данного оборота должено находиться в ведении РФ, а в Думу внесен соответствующий законопроект. Этому активно сопротивляется крупный бизнес, в п.о. — банки, операторы сотовой связи, IT-компании и торговые центры, которые накопили о нас огромные и зачастую незаконные массивы данных, которыми они торгуют, что позволяет, например, делать т.н. таргетированную рекламу (это когда вы открываете интернет и тут же получаете рекламные предложения в соответствии с вашими интересами и прошлыми запросами). Параллельно происходит создание госреестров больших данных. Так, сейчас Дума готовится принимать во втором чтении очень опасный законопроект «О едином реестре населения» (образец заявлений против этого законопроекта — тут: http://www.katyusha.org/view?id=13735). Также сейчас власти по инициативе Правительства снова реанимируют ПФЗ «О цифровом профил»е, который ранее был одобрен Правительством, но застрял в Думе из-за массовых протестов общественности и отрицательного отзыва ФСБ. П.2 Ст. 3 этого законопроекта заменяет паспорт и иные документы удостоверяющие личность на «данные, позволяющие установить личность» — т.е., в частности, ту же биометрию. Причем, согласно п. 5 ст. 14.3 законопроекта, «подтверждать верность идентификатора» могут не только госорганы, но и коммерческие компании, в т.ч. с иностранным капиталом — например, банки и сотовые операторы. Законопроект обеспечит доступ ко всей информации о человеке, хранящейся в госбазах данных (на сегодня их более 150), причем объем этих сведений определяется не законом, а Правительством и может включать информацию об имуществе, медицинскую и т.п. личную информацию. (Такая неопределенность в 2015 году стала одним из оснований для «президентского вето» на закон «О Контингенте обучающихся».) Законопроект о ЦП предусматривает, что «сведения, хранящиеся в инфраструктуре ЦП предоставляются в него и обновляются в автоматическом режиме на постоянной основе в течении 15 сек».
Объем информации, поступающий в цифровой профиль, такой, что позволяет осуществлять скрытое управление человеком
Цифровики не скрывают своих планов торговать этими профайлами-досье. Это фактически гарантирует, что наша личная информация попадет в руки иностранных разведок, а также преступников — вплоть до террористов (ведь ни для кого не секрет, что американские лаборатории собирают генетический материал жителей разных стран, в том числе и России, с целью разработки опасных вирусов и другого бактериологического оружия).
Военная стратегия США предусматривает приоритетное развитие методов кибервойны и в частности когнитивные технологии, представляющие собой в т.ч. технологии таргетирования общества: людей с помощью информации можно заставить делать почти что угодно. Именно поэтому многие развитые страны отказались от идеи введения универсальных реестров населения, а европейский аналог нашего закона о «О персональных данных», так называемый закон GDPR, содержит весьма жесткое регулирование оборота персональных данных, причем на основе принципа экстерриториальности. Российские же власти, наоборот, пытаются проводить политику максимальной открытости, давая доступ к чувствительным ПД неограниченному кругу лиц.
Это тем более странно, что даже сами авторы распоряжения №1632-р о цифровой экономике констатируют, что на сегодня доля внутреннего сетевого трафика российского сегмента сети «Интернет», маршрутизируемая через иностранные серверы, составляет 50% (данные на 2018 год), а доля закупаемого федеральными органами исполнительной власти и госкорпорациями телекоммуникационного оборудования иностранного производства — 94%.
Мало того, несмотря на то, что закон о Цифровом профиле пока не принят, в РФ уже запущена в качестве пилота некая Национальная система управления данными (НСУД), разработанная в обход ФСБ и других контролирующих органов. Ее полноценное внедрение по всей стране запланировано уже на конец текущего года.
Ссылки наших оппонентов на то, что данные в цифровом профиле или в НСУД будут храниться в обезличенном виде представляются, несостоятельными. Так, например, социальные сети и поисковые системы уже сейчас составляют свои коммерческие профили, используя по 200-300 и более параметров, как числовых так и логических, т.е., по сути, занимаясь слежкой. Каждый из этих параметров (например, то, как человек двигает «мышкой») сам по себе не позволяет вычислить человека, но вместе они лишь формально считаются обезличенными, позволяя выявить человека с вероятностью, приближающейся к 100%.
Наконец, третье направление — икусственный интеллект. На сегодняшний момент это направление развивается как подпроект НП «Цифровая экономика», и на его реализацию выделено 90 млрд рублей.
Именно ИИ постепенно сдают госуправление, а также систему образования (проект Цифровая школа), здравоохранения, соцобслуживания и др. Проект охватывает все стороны жизни — от управления дорожной сетью до оказания госуслуг (таким термином наши чиновники подменили функции и обязанности государства) в «проактивном» режиме. Цифровики рассчитывают, что нейросети со временем полностью заменят человека и станут средством тотального контроля (а значит, и для возможности блокировки) любых перемещений граждан (с помощью дорожных камер, камер домофонов), движения денег (отсюда ИНН, самозанятые, электронные трудовые книжки и образовательные траектории, медкарточки, маркировка товаров, онлайн кассы, ограничение оборота наличных и даже контроль эмоций). Все это — механизмы таргетирования информации и управление обществом с помощью когнитивных методов
Ст. 4.6 (п.1.3) Федерального проекта Цифровое госуправление предусматривает к 31 дек 2020 года «исключение участия человека в процессе принятия решения при предоставлении приоритетных госуслуг».
Т.е., говоря проще, сейчас мы, приходя в орган государственной власти, имеем дело с человеком, которого можно убедить, упросить, действия которого можно обжаловать. В новой цифровой реальности все решения будут приниматься искусственным интеллектом, алгоритмы которого закладываются отнюдь не в России. Наше общество в массе своей придерживается принципиально других ценностных установок, чем те же европейцы или американцы или даже наши отечественные лица с измененным сознанием. Поэтому для людей, которые отстаивают свое мироощущение, велик риск оказаться выкинутыми из жизни по обвинению, например, в экстремизме (именно так толкуют на Западе неодобрение сексменьшинств и усыновление детей гомосексуалистами). И это не говоря уж о том, что тотальное внедрение искусственного интеллекта может в ближайшие годы оставить без работы десятки миллионы россиян.
Очевидны также и прочие риски передачи управления машине: кражи квартир через МФЦ, подделки кредитных историй банками, неправильное начисление штрафов и платежей, необоснованная блокировка счетов и т.п. уже давно стали частью нашей реальности.
В будущем по мере усиления роли ИИ и передачи ему все более значимых функций, размер и критичность ошибок будет только нарастать, что чревато настоящими катастрофами. И, тем не менее, власти РФ продолжают курс на усиление роли ИИ и перевод всей системы госуправления в цифру. Недавно президент Сбербанка Герман Греф презентовал Президенту Путину свою цифровую платформу, которая, по его мнению, способна заменить чиновников. Учитывая, что данный господин и ранее носился с идеей выдавать паспорта и водительские удостоверения, можно констатировать, что Греф и другие банкстеры откровенно пытаются перехватить функции государства с тем, чтобы впоследствии отменить его за ненадобностью и передать население транснациональным финансовым корпорациям. Понимает ли эту опасность руководство страны? Большой вопрос. Нам же как верующим людям очевидно, что абсолютному большинству населения в этой строящейся системе будет уготована роль обитателей концлагеря, на языке христиан — царству антихриста. Поэтому еще раз призываем власти задуматься о том, куда они нас (и себя тоже) ведут и кому выгодна цифровая трансформация, а также воспользоваться нынешней ситуацией с эпидемией для того, чтобы наложить мораторий на цифровые преобразования и еще раз здраво все оценить с привлечением представителей широких слоев общества и Церкви, а не только узкой тусовки лиц с измененным сознанием и представителей заинтересованного бизнеса.